Литературная                 страница

2021 г.

 

НАВИГАЦИЯ

ПАРТНЕРСКИЕ САЙТЫ

 

 

 

В 2022 году Ярославским региональным отделением Союза российских писателей был проведён шестой всероссийский конкурс одного стихотворения гражданской лирики имени Н. А. Некрасова. Предлагаем вашему вниманию подборку некоторых стихотворений победителей.

Наталия Елизарова

член СП Москвы

 

***

Не доехав в Печоры и до Соловков,

не стяжав чужой и лихой судьбы, 

гладишь ветер ладонью – он был таков,

а вокруг – ристалище, общий быт.

И покуда ближний, подняв копье,

всё окрест глазеет, куда вонзить,

ты тревожный воздух глотками пьешь

между сменой лютых, постылых зим.

Это – Русь, это – светлое место, где

между тьмою и сумраком – узкий лаз,

где и ветер воет в трубе – к беде,

где так яростен свет для глаз.

Где усталость – не повод «не быть в строю»,

где о счастье: «Слышали, где-то есть»,

равноценно, что плюшевый кот-баюн

вдруг заглянет на кухню, попросит есть.

Где и правым, и левым – одна стезя,

от дебатов выспренных проку нет,

где не любят прямо смотреть в глаза

и прокурена тень тенет.

Отчего же на старом, кривом мосту

каждый раз замедляешь свои дела, –

снизу – рельсы, ползущие в пустоту,

в те края, где сажа бела.

 

Никита Брагин

член Московского городского отделения Союза писателей России

 

ПЕРЕКОП

 

На пустынной равнине у мертвых озер

тонкой рябью, дрожащей от зноя,

горизонт расплывается, зыбкий узор

совмещает с небесным земное,

и палит все сильней, и вдали все черней,

и горячей золой потянуло,

и мерещатся гривы летящих коней,

и кипящие тучи в нарывах огней,

и раскаты подземного гула.

 

То из прошлого – беглый огонь батарей,

батальоны идут на Литовский,

и ладони раскинул апостол Андрей,

застывая в прицеле винтовки,

и каховская кровь прямо в соль Сиваша

иссякающими родниками

потекла и горит как вино из ковша,

и сквозь пух облаков улетает душа,

и земля превращается в камень.

 

Это память и родина, ветер и путь,

это зарево, пепел и слово,

это кровь обратилась в гремучую ртуть,

и по сердцу грохочут подковы…

Красным – кровь и огонь, белым – свет и слеза,

между ними лазурь небосвода,

и смолой золотою текут образа –

но когда же покинут война и гроза

неделимую душу народа!

 

Галина Булатова

член Союза российских писателей и Союза писателей Республики Татарстан

 

УЛИЦА КОМЗИНА В ТОЛЬЯТТИ

 

В прибрежном обществе осин, подобен парусу на нефе,

Иван Васильевич Комзин увековечен в барельефе.

Он заслужил его вполне – масштабом, а не скорбной датой.

...Война утихла, по стране катился год пятидесятый.

Ещё в чернилах был закон, но сборы выдались недолги,

И самый мирный батальон пошёл на штурм раздольной Волги.

Шагал по улице Комзин,

            красавец стати двухметровой –

От восхищенья Кать и Зин

            светился окнами Портовый.

 

Иван Васильевич Комзин громаден был не только ростом.

Те девять лет и девять зим дались ему совсем непросто.

Великий кормчий вёл вперёд, не ослабляя портупеи:

«Имей в виду, что Запад ждёт провала нашей эпопеи».

Пусть были жёстки времена и строги будни ради блага,

Но всё ж любили Комзина рабочие Кунеевлага.

Да, он умел людей беречь,

            ему служили все законы,

И генеральские погоны

            честней не видывали плеч.

 

В науке строить нет чудес, она умеет много гитик...

Гудят турбины Волжской ГЭС, ждёт Асуанская в Египте.

Он помнил, как был редок дождь, но капля каждая хранила

Всю бриллиантовую мощь награды Голубого Нила.

И в орденах родной страны стучало сердце человека,

Чьей дерзостью возведены, считай, полсотни строек века.

Закон суров – оправдан риск:

            не уместив матёрых пальцев,

Мятежный телефонный диск

            будил кремлёвских постояльцев.

Он потирал высокий лоб в предвосхищении успеха,

И не случилось без него б тольяттинского политеха.

Труду – учение не вздор, а суть полезное знакомство.

Он мыслил: время вить гнездо для инженерного потомства.

Провидец, сеятель добра, ведь дотянулись эти руки

До биостанции – ядра экологической науки.

Пред нею Ставрополь предстал,

            как сам Комзин, сенсационен...

Здесь лектор Любищев читал,

            и здесь же был он захоронен...

 

Под шум автобусных резин, летящих, будто жизнь земная,

Иван Васильевич Комзин о чём-то главном вспоминает.

О том ли времени своём, когда в кунеевских карьерах

Дымились сапоги на нём неимоверного размера?

О тех ли днях могучих дел, когда, показывая норов,

Он над собою не терпел партийных разных ревизоров?

О планах с нового листа?

            Ведь между гидро-рубежами

Так и осталась чертежами

            Переволокская мечта...

 

 

Евгений Каминский

член Союза российских писателей

 

СТАРУХА

 

От шумных улиц в стороне, по проходным дворам и водам,

уже не нужная стране, но все еще зовясь народом,

вдали от праздничных колонн, как тень, восставшая из ада, –

старуха – выжатый лимон – бредет, забыв, куда ей надо.

 

Пока великая страна чеканной поступью шагает

по главной улице, она все в ногу с ней не попадает.

За то, что выплыла в потоп, стерпела пятилеток пытку,

страна обязана по гроб ей в День Победы слать открытку…

 

«Прожить ведь можно и на рубь!» – вдолбить ей силится наука.

В себя старуха смотрит, вглубь, а там всё больше тьма да скука.

Что из того, что не жила?! Что из того, что отсидела?!

Бредет – не мать и не жена, а фигурант большого дела.

 

Что из того, что проклят век, зачищен от любого изма?!

Бредет – не бог, не человек, а так, строитель коммунизма.

Теперь уж больше не важна, бредет, отвержена толпою,

по жизни, поперек рожна, страны не чуя под собою.

 

 

Юрий Кублановский

сопредседатель Союза российских писателей

 

***

Памяти Сергея Шмелёва (†1921)

 

Кто глядел на холку морской струи

за кормой, в черёд возвращенья веря.

Кто остался тут в Киммерии и

стал добычей в лапах мадьяра-зверя.

До бесцветья выжженные холмы.

В их лощинах вместо античных баек –

неужели все эти люди мы? –

на заре расправы и гомон чаек,

так и несмолкающий посейчас.

Птичий грай, подобный обрывкам фраз.

 

Только у расщелины бледный мак,

изнурённый, выстрелов не боится,

понимая жизнь, очевидно, так,

что и, обрываясь, она продлится.

Ветер с моря лижет мою ладонь.

Не перекреститься. Не поквитаться.

Солнце мёртвых. Белый его огонь.

Я иду к нему, чтобы там остаться.

 

Июнь 2018

 

Мария Махова

член Союза российских писателей

 

ДЕТИ ПРОПАВШИХ ЛЁТЧИКОВ

 

А дворовая безотцовщина тайно верила в папу-лётчика,

а Андрюха, невзрачный, маленький,

хоть и жил целый год за отчимом,

всё твердил, что он сын полярника,

ну, а мы были дети лётчиков.

В прошлом – праздники коммунальные,

коридоры большие, тёмные:

вот панельный дом на окраине, сзади поле и пруд с тритонами,

у меня есть кладовка, лампочка, где в субботу иль в воскресенье

я печатала фотокарточки, в красном свете,

забыв о времени.

 

Уплывали мечты за прочерки, рассыпались в цветное крошево,

мы же, дети пропавших лётчиков, знали что-то намного большее,

будто в нас где-то там поверили и наполнили чем-то доверху,

будто, падая с ветки дерева, всё равно мы взмывали к облаку.

 

Поцарапанные и грязные, мы ползли по оврагам первыми,

мы, естественно, были красными, никому не хотелось в белые,

и орали, но нет, не плакали, больно падая с битых великов,

а ещё воровали яблоки из окрестных садов и ели их.

 

Вырастала шпана дворовая, уходила в другие плоскости

и искала чего-то нового,

но не в небе и не на полюсе,

только где-то осталась всё-таки эта память за тенью плотною –

у Андрюхи была «будёновка»…

Негде взять было шлемы лётные.

Мир вокруг то стонал, то морщился,

врал с трибун, планы знал заранее,

ну, а мы были дети лётчиков, мы готовились к испытаниям,

и когда в небе гул и выхватит взгляд одну лишь полоску яркую –

это лётчики-истребители

вылетают

спасать

полярников.

 

 

Евгений Эрастов

член Союза писателей России

 

***

Я видел Рим, я видел эту синь

Нерукотворных фресок Рафаэля,

И чудо римских мраморных святынь,

И роскошь итальянского апреля.

 

Извилистые видел берега,

Причудливые камешки у мыса.

Там пиния изящна и строга,

И талия стройна у кипариса.

 

А на Востоке, где стоит луна

Ущербная, где дремлет старина

И рвется ввысь пирамидальный тополь,

Там Рим Второй, там древняя стена…

Я видел и тебя, Константинополь.

 

Наш Третий Рим страшнее первых двух –

Стрелецких казней сатанинский дух

Был русскими прочувствован и понят.

Наш Вечный Город не для слабаков –

Божественные сорок сороков

И отпоют тебя, и похоронят.

 

И как отметил старец Филофей

В скуфейке старой, вечности трофей,

«Четвертому не быть!» И как проказы

Боится мир, напичканный трухой,

Не русской смуты, подлой и бухой,

А этой гордой стариковской фразы…

 



 

 

Ярославское региональное отделение ООО СРП, 2009. Рейтинг@Mail.ru